В. В. Медушевский. Учебные материалы к курсу анализа музыки. Русская музыка

Памятка к занятию по теме «Русская музыка» (5 билет)

В чем её сущность и специфика — то Одно, из которого всё? Русская культура — территория самостоящей в мире Православной цивилизации, отличной от цивилизации Западной. Цивилизации заквашиваются духом. В данном случае — духом христианской веры. Отличия же видны во всём. В 12–14 веках готика простерла руки ввысь в страстной тоске по Небу; русским храмам мечтательная экзальтация чужда: они — Царство Небесное на земле. И в церковной музыке так. Сравним протестантский хорал 16–17 веков и русские распевы того же времени:

Пропасть между ними. От разности акцентов в вере. На Западе главный христианский праздник — Рождество, на Руси — Пасха. Запад радуется, что Христос пришел на Землю. Россия — что Он воскрес, и мы воскресли, живем на земле вблизи Царствия Небесного — по слову поэта Р. М. Рильке: все страны граничат друг с другом, а Россия — с Богом.

На Западе — инициальная энергия, как в главной партии сонатной формы, с акцентом на нашу, человеческую активность. Россия похожа на побочную партию с её энергией вышнего преображения души, умягчения и утепления сердца, восхищенности духа.

Различия цивилизационных энергий очевидны в нотных образцах. В хорале — силлабика (слог=нота), регулярный тактовый метр, четкий синтаксис, строгая, отшлифованная в веках форма «бар» (ААВ). В отрывке из песнопения «О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь» — небесно-просторный распев. Первый же ударный слог распет в 24 звуках, притом в медленном темпе и непредсказуемой ритмике. Откуда она? От восхищенности души в небесную красоту. Так можно петь только Духом — как Бог на душу положит. В приземленном состоянии знаменный распев невозможен. Стихоподобная форма не дала бы возможности жить вдохновением в каждое мгновение: когда ум торопливо предвидит и отслеживает все повторы и соответствия. В церковно-неотмирной музыке земной ум не смеет хозяйничать: он замирает в изумлении, в восторге неизъяснимой славы, любви и милости Божией.

К сходным выводам пришли бы в сравнении западной (всегда танцевальной) и русской протяжной песни — родной сестры знаменного распева. Бытийственный простор церковной и народной музыки — основание музыки профессиональной. Свобода сердца в бескрайности божественной любви проявляется в упругости ритма (сопрягающего длительности, отличающиеся в 4, 8 и более раз), переменности метра, в свободе синтаксиса, в неквадратной вариантности.

Куда ни обратить взор — всюду видна несхожесть перво-жестов жизни. Вот как выглядят они в философии, в ключевых формулировках. Декарт: cogito ergo sum (мыслю, следовательно, существую). Вторым ходом Декарт вытаскивает из ума идею Бога, но такой придуманный карманный бог — уже не Бог живого откровения. Русская мысль-бытие онтологична изначально: «Мы потому и можем мыслить, что есть беспредельная мысль, как потому дышим, что есть беспредельность воздушного пространства» (Иоанн Кронштадтский). Тесноте психизмов Россия предпочла океанский простор всебытия. Это главная нотка нашей цивилизации!

Она не изобрела скрипки, ни оркестра, ни симфонии, ни сонатной формы. Её призвание в другом: обладая даром всемирной отзывчивости, преображать всё касанием пророческой своей нотки. Она не изобрела рояль, но метод русской «весовой» игры вовлекает нас в поток океанской (не декартовой) мощи: извлекая звук из глубины клавиш через кончики пальцев, через руки и корпус, из глубины сердца, в котором плещется вселенское бытие.¹

Русская музыка вышла на авансцену истории в век романтизма, приняв его способ высказывания от первого лица, но преобразила его в метод духовного реализма. Исполнять русскую музыку романтически — фальшь, профанация. Надо — в соответствии с цитированными словами Иоанна Кронштадтского. О необходимости учиться у русских играть не психологически, а бытийственно, говорил Менухин. Публицистику Чайковского пронизала идея вдохновенного онтологизма («объективности» в его терминологии) как высшего критерия искусства. Суть духовного реализма — откровение Божьей правды в жизни и истории (в эсхатологическом её измерении). Яркий образец — «Пиковая Дама» Чайковского.

Чувство онтологизма пронизало все подробности музыкальной организации. Показательны заключительные торжествующие кульминации в финалах концертов. В русской музыке они, строясь на побочных партиях любви (а не на действенных главных партиях), пророчествуют о впадении времени в океан вечной божественной любви в конце истории, об обожении спасаемых Богом людей. Показательно устроение мужественной отваги: корнем имеющей любовь. В Гимне России после бетховенского приема преодоления сопротивления на кульминации звучат не победные кличи, а вдохновения знаменного распева, церковные секвенции. Как выразить русскую удаль — веселую отвагу пред лицом смерти? В Марше гвардейцев-минометчиков С. Чернецкого (ученика С. Танеева) решимость марша сочетается с энтузиастической танцевальностью, а контрапунктом звучит «Катюша». «Сеча при Керженце» из «Китежа»: над звоном мечей, топотом конницы плывет лебедем-любовью русская песня.

Духом онтологизма русская культура призвана помазывать все культурные реалии мира. Эта миссия очевидна музыке кризисного в целом ХХ века — в препобеждении деонтологизированных эпохальных антистилей авангардизма и постмодернизма. Без смысла — взгляда с Неба на землю — нет будущего у Земли. «Во всем ищите великого смысла» (Нектарий Оптинский). «Во всем мне хочется дойти до самой сути» (Пастернак). «Без истины мне стыдно жить», — говорит герой повести А. Платонова «Котлован». «Русская культура неотделима от чувства совести. Совесть — вот что Россия принесла в мировое сознание» (Г. Свиридов).²

Отношения двух цивилизаций должны б напоминать отношения между главной и побочной партиями в сонатной форме: динамичная главная застывает в восхищении пред созерцательной побочной. На деле России пришлось непрестанно защищаться от натиска Запада, ставя точку в войнах уже на территории нападавших. Россия не должна изменять своему призванию, бездумно подражая Западу, который сам впал в жесточайший кризис бессмыслицы. Имманентный человек, выразивший себя в гипертексте русской культуры, — не данность, а заданность бесконечности в просторе богообщении. Без того тоскует человечество, безобразничает и сходит с ума.

__________________________________________________

¹ _{Очень заметно это в фильме о великих пианистах ХХ века: начиная с Гилельса (он играет Рахманинова) внезапно восторгает нас поток жизни преизбыточествующей.}

² _{Онтологизм русской культуры определился сразу после крещения Руси (988). В «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона (между 1037–1050) осознана цель русской истории. Устремленная к близости Богу, Святая Русь не знала крестовых походов, продажи индульгенций, инквизиции, не плела интриг по всей земле, не желала разрушительно руководить миром. Имея власть от Бога наступать на силу бесовскую, не сжигала ведьм сотнями тысяч (ведовская мания бушевала два века на всём пространстве Запада от Америки до границы с Россией).}