В. В. Медушевский. Мастер-класс «Исполнительская теория музыки»

Мастер-класс «Исполнительская теория музыки» В. В. Медушевского, проведенный в рамках Международных научных чтений, посвящённых Б. Л. Яворскому «ЭПОХА ПЕТРА I И ПРЕОБРАЗОВАНИЯ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЕ И ИСКУССТВЕ» 23–25 ноября 2022 г. Саратов, Саратовская гос. консерватория им. Л. В. Собинова

Хорошо нам быть зрячими и видеть красоту сущего. Эйнштейн сфеормулировал закон познанья: «Факты, которые ученый увидит в материале исследования, всецело определяется теорией, которой он руководствуется».

Так! Низкая теория музыки унизит и ее, и музыканта. Высокая — поднимет человечество в восхищении духа к радости созидательного бытия…

«Мы — отраженья несказанного», — обрадовано вскричат тогда все частички музыки: цезуры, кадансы, доминанты, предыкты, ферматы…

Сладкая у них теория отражения! Себя самих не мыслят кирпичиками. Мы живые, но умираем, — жалуются они, — когда нас так воспринимают.

Их небесная теория отражения гласит, что и музыка, их мать, — не скучное отображение земной жизни, а огненный контрапункт к ней, полный бессмертья красоты. Необычная их теория утверждает еще, что музыка — не вещь, а волна упоения, и гений — тоже волна бессмертия в веках и народах.

Если не так — тогда теория нежных волно-частиц, используя язык квантовой механики, говорит о «коллапсе волновой функции». Результат коллапса — чеховский «человек в футляре», формализм, бюрократия, превозношение хитроумных правил над правдой. В футляре серости способны оказаться все стороны общественной жизни вплоть до системы образования. Слова-деревяшки уже не дышит жизнью. Народы со сплющенной до нуля волновой функцией неизбежно сходят со сцены истории. Хотим ли конца?

Когда б руководствовалась Россия святой теорией отражения (поведали мне по секрету волно-частицы), не взорвалась бы она неприязнью в 90-е годы, насчитывала бы до миллиарда человек. Нужно вспомнить ей исконное умение восставать из пепла пожарищ птицей Фениксом.

Что восстановит к жизни волновую функцию бытия? «Синергия!» — хором ответили волно-частички. Слово это взяли у апостола Павла, назвавшего христиан синергами — «соработниками» Божьими в приближении Царства любви и красоты. Человек задуман как бог в общении любви с Богом. А какой же бог без свободы как возможности определять образ своего бытия? Потому палкой в красоту не загнать. Восторг — дело добровольное. Ради того-то и время дано: ради научеиия и созревания.

Для синергов красоты время течет уже не слева-направо, а в противоположном направлении. Не прийти из прошлого чуду неумирающей свежести бытия! «Разве мы шестеренки мертвого механизма? — возмущались волно-частицы музыки. Мы — живые отраженья небесной красоты, кванты несказанности, которая струится в вашу жизнь из будущего. Тогда и вы радуетесь с нашей помощью небесным озарениям, изумляетесь откровениям, проникаетесь крепостью и достоверностью пакибытия. Мы ангелы ваши, вестники лучшего, А детерминистская вязь причин-следствий, унылый фатализм, мертвая хватка кармической обусловленности, власть астрологических исчислений, да и обыкновенная школярская тупость — все это не для нас! Пусть тем забавляется материя, управляемая, а не управляющая сторона бытия. Зачем вам быть отражением материи? Ваша свобода — не познанная необходимость, как вас учили мнимые мудрецы. Свобода открывается как путь в Небеса. В нем нет уныния. Ее свежесть — из будущего, из последней цели бытия, из Царства небывалостей!»

Волно-частички разъяснили мне подробности синергии, ссылаясь на определение Баха: «Последняя цель музыки — служение славе Божией и освежение духа». От нас — жажда красоты как явления славы Божией, от Бога — восторг бытия в подхватах благодати. Так восстанавливается волновая функция бытия! Так — через вероятие будущего, — красота вливается в настоящее, расширяя его в вечность. Есть ли предел красоте и творчеству? «Искусство не знает пределов — и кто же может достичь вершин мастерства?» — 47 веков назад восклицал египетский вельможа Птахотеп. Мог ли он представить красоту музыки Рахманинова и его же гениальной игры? Хорошо нам быть волной беспредельности в вечной свежести бытия!

Я слышал эти речи в царстве музыки. Своим косным и немощным языком набрался окаянства как-то передать их в этом мастер-классе, проведенном в Саратовской консерватории.